Внуки о войне

Актуально Литературная страница Память

СШ №2

Даша любит ходить в гости к бабушке Марии. Она может научить вязать красивые салфетки, печь вкусные пирожки. Ей можно рассказать свои самые важные девичьи секреты. У неё всегда есть что-нибудь вкусненькое. Вот и сегодня Даша засиделась у бабушки допоздна. Мария Ивановна позвала к столу, предложила чаю.
– Ты с чем будешь: с печеньем или бутербродом?
– Конечно, с печеньем! Я хлеб с маслом не люблю.
– Ты хоть разок попробуй! Как по мне, так нет вкуснее еды, – погрустневшим голосом сказала бабушка. — Хочешь, я расскажу тебе о своём детстве, и ты всё поймёшь? Девочка кивнула головой и приготовилась слушать.
– Перед Великой Отечественной войной мы жили в Лоевском районе Гомельской области в деревне Рудня-Маримоново. Деревню окружали глухие полесские леса и болота. Семья у нас была большая: мама Степанида Дмитриевна, папа Иван Данилович и семеро детей. Старшей Любе перед войной исполнилось 13 лет, мне было 5, а самому младшему, братику Мише, около года.
Отца на фронт не взяли по инвалидности. И немцы его угнали вместе с другими жителями села в Германию, в концентрационный лагерь. Заключённых кормили один раз в два-три дня, да и то похлёбкой, в которой плавали опилки, иногда куски лягушки или червяка. Узников били надзиратели и под конвоем, с собаками, выгоняли на работу. Отец рассказывал, что когда его забрал к себе на работу местный бюргер, то смог вволю поесть брюквы, которой должен был кормить свиней. Так и выжил. После Победы больным вернулся домой и принёс с собой фотографию, на которой он в полосатой лагерной одежде с четырёхзначным номером на груди. Эта фотография висела у нас за стеклом на стене в родительском доме, а отец скоро умер.
Нам тоже жилось несладко. Когда пришли немцы, всех выгнали из домов. Началась паника. Люди бежали в лес. Мама понимала, что бежать с двумя детьми на руках не сможет. Поэтому осталась в деревне, а нас, старших, подталкивала в спину, торопила, чтобы не отстали от соседей. Мы бежали и плакали, прощались с мамой, Аней и Мишей. Было очень страшно, когда шли по болоту, проваливаясь по колено. Нашли островок, наломали еловых веток и соорудили шалаш. Там прожили несколько дней. Стоял конец лета. В лесу было много грибов, особенно белых, но сварить их было не в чем.
– А что же вы ели, бабушка? – спросила взволнованно Даша.
– Сначала сухари, которые дала с собой мама, но они быстро закончились. Потом только пили воду из болота. Помню, что очень хотелось есть, но выходить из болота было страшно. А ещё страшнее стало, когда услышали вдруг немецкую речь. Фашисты на лошадях окружили нас и заставили выйти из болота.
Они погнали всех в ближайшую деревню. Наш Толик попытался убежать. Его расстреляли в спину. Людей загнали в сарай, в котором лежала солома. Взрослые догадывались, что будет дальше. Женщины громко плакали, причитали, прощались друг с другом. Мы тоже плакали, обнявшись. Кто-то из женщин громко сказал: «Слёзы не помогут. Мы ничего не можем изменить. Давайте лучше молиться!». Так в молитвах прошла ночь. Конечно, мы, обессиленные и голодные дети, уснули.
Утром дверь сарая открылась, и немецкий солдат высыпал из корзинки под ноги варёную в мундирах картошку. Её вмиг расхватали. Нам досталась одна на четверых. А он стоял в дверях и смеялся!
Ещё через день в сарай вошёл немецкий офицер. Обвёл нас, притихших, взглядом и вдруг пальцем поманил меня к себе. Я ничего не понимала, стояла и со страхом смотрела на него. От голода у меня совсем не было сил. Но женщины подтолкнули: «Иди, не зли его!». Немец потрогал мои растрёпанные светлые волосы, повернулся, что-то сказал солдату и вдруг протянул мне на ладони краюшку хлеба, смазанную маслом. Голод был настолько сильным, что я мгновенно схватила этот кусочек хлеба и сразу проглотила его. Офицер резко повернулся и вышел.
Женщины после предположили, что, скорее всего, у него в Германии осталась такая же голубоглазая светловолосая дочь, моя ровесница.
В этом сарае в ожидании смерти мы провели несколько дней. Как потом выяснилось, нас приняли за партизан.
Много горя ждало нашу семью впереди. Мы вместе с односельчанами больше недели без еды и питья провели в доме, обложенном соломой. От голода умерло несколько взрослых и наш самый маленький братик Миша. Он всё время просил пить, а его тельце становилось упругим, как будто надувалось. При освобождении деревни погибли бабушка и другие родственники, от ранения в голову умерла старшая сестра Рая. А ту краюшку хлеба с маслом я помню до сих пор…
– Бабушка, дай мне бутерброд, я хочу его попробовать, – несмело попросила Даша.
Мария Ивановна вытерла глаза и подвинула ближе к внучке тарелку.
Елизавета АДАМОВИЧ,
Дарья ПАРШУТО,
учащиеся СШ №2
г. Верхнедвинска.
НА СНИМКЕ: (слева направо) Д. Паршуто, М.И. Паршуто (Маримонова), Л. Адамович.



Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *